Абрам звонит своему сыну Мойше, эмигрировавшему в Нью-Йорк:
— Сынок, я должен тебя огорчить, но мы с твоей мамой разводимся. 45 лет мучений — это для нас слишком!
— Папа, да ты что такое говоришь??? И это прямо перед праздниками!!!
— Мы так устали друг от друга, — отвечает отец, — что больше видеть друг друга не можем! Только я хотел тебя еще попросить позвонить твоей сестре Саре в Чикаго и сообщить ей эту грустную весть. И тут же кладет трубку. Вне себя от отчаяния, парень звонит сестре, которая этим известием тоже настолько поражена, что тут же звонит отцу:
— Папа, это Сара! Ну скажи мне, что это неправда, вы же не собираетесь разводиться, так? В любом случае не делайте НИЧЕГО без нас с братом, пока мы к вам не приедем! Ты меня понял? НИЧЕГО! И тут же кладет трубку. Довольный Абрам поворачивается к жене и говорит:
— Ну что, Розочка, все прошло замечательно: они обязательно приедут к нам на праздники, причем еще и авиабилеты сами же себе и купят!
— Мойша, почем у тебя гробы? — По пятнадцать. — Ха! У Рабиновича по двадцать, так там есть где развернуться!
Лето. Погода классная, при подъезде к Волгограду превысил скорость на 40 км. из кустов выкатывается гаишник, дико вращая жезлом. Диалог:
— Вы знак видели?
— Да.
— Вам что, встречные не моргали, что мы стоим?
— Нет.
— Вот козлы.
— Василий Иванович, в лесу Фантомас объявился!..
— Сколько раз, Петька, говорил — не давай Котовскому зеленку.
— Василий Иванович, там белого привезли!
— Расстрелять!
— Так жалко же, давайте оставим хоть бутылочку!
Один мужчина рассказывает другому, что у него была знакомая девушка по кличке «Графиня».
— Она, наверное, была вся из себя такая аристократичная?
— Нет, ей в кабаке в пьяной драке графином по голове попали…
После повышения в Киеве стоимости проезда активисты подвезли к Киевсовету тачку, чтобы прокатить Кличко еще по старым ценам.
— Виталий Кличко завершил карьеру.
— Чью…?
Разговаривают двое aлкaшей. Один спрашивает:
— Интересно, почему мне дaли кличку Джинн? Неверное, потому что я многое могу?
— Нет, Джинн, просто кaк только кто-то начинает открывать бутылку, ты тут же появляешься.
Кличко позвал секретаршу в кабинет и стал раздевать.
— Виталий, давайте хоть дверь на ключ закроем.
— Ты что! Ведь остальные тогда подумают, что мы тут в рабочее время пьянствуем.
Жаль, что Виталий Кличко не выступил на Форуме объединенной оппозиции. Конечно, оратор из него никудышный, но если бы он показал народу свои синяки…
— Для чернокожих боксеров все белые — на одно лицо. Перед боем с Кличко Чисора дал пощечину Виталию, но перепутал братьев и плюнул в лицо Владимира!
— Похоже, что для украинских боксеров все негры тоже на одно лицо. Хоть во Владимира плюнул Чисора, он перепутал и вырубил Мормека!
— Теперь Хэй утверждает, что причина его проигрыша — не Владимир Кличко, а сломанный палец ноги. Многих это заявление позабавило.
— Потому что получается одно из двух: то ли Кличко «сделал» Хэя, то ли Хэй — пальцем деланный…
Василий Иванович на Птичьем рынке покупает белого коня. Соратники по партии интересуются:
— Парадом собираешься командовать?
— Нет, на Кремлевских воротах везде повесили «кирпич», так я на коне в Кремль въеду.
Бегут Петька с Василием Ивановичем в атаку. Петька кричит:
— Василий Иванович! Вам штаны пулей сбило!
— Хер с ними Петька!
— Дык и я про то же.
Василий Иванович подарил Петьке дрочильный аппарат… Через пять минут Петька приходит расстроенный и говорит:
— Василий Иванович, аппарат мой — взорвался…
— Ну и *у* с ним…
— Вот именно…
— Василий Иванович, указание спущено: аппарат сократить!
— Ты, Петька, аппарат сократи, а змеевик оставь!
Возвращается Петька в дивизию после неудачного поступления в Академию Генштаба:
— Срезался, — говорит Василию Ивановичу, — на Цицероне. Спросили, понимаешь, кто он такой. Я и говорю, что это конь из третьего эскадрона…
— Это я виноват, Петька, — признался Василий Иванович.
— Я Цицерона во второй эскадрон перевел.
У Чапаева спрашивают:
— Василий Иванович, вам Бабель нравится?
— Хм, ну это смотря какая бабель.
Пошли Петька с Василием Ивановичем в баню. Стали раздеваться. Петька и говорит:
— Василий Иванович, а твои носки-то сильней, чем мои, воняют. А Василий Иванович отвечает:
— Ну, Петька, я все же и постарше тебя.
